Грош цена этому солнцу, когда шея на плахе Когда в рваной рубахе хрипло давишься солью Когда в рваных мозолях сочной полночью дыры И в овечьих мундирах волки кормятся хлебом Небом тешатся веки В сетку быстрые реки В клетку певчие птицы Палки в тонкие спицы Иглы в лысое темя Жито — сорное семя Сито — грубые пальцы Лица — каменный панцирь Горькой будто бы в горло. Утро. Первые звуки Когда сонные муки заживают порезом Когда ржавым железом отрезвляются кисти Тут осенние листья, тут весенняя рвота Потом тешатся веки Фальшью голос калеки Фаршем тело на досках Красно-сине-белой полоской Чутко слушают шепот Громче — в крики и топот Громче — в крики и топот Кормчий — бледный мессия В воду его как грязную псину А вдоль поля овраги, плуг да тощая кляча Под иконой заначен рубль, греет подстежка Слишком длинная стежка, путь за солнцем вслепую В рукавицах на дулю все глядят упоенно. Денно, нощно — недружно Конно, людно, оружно Моно, единолично В спину соль сверхурочно Ну-ка, дерни уздечку На пол жидкую сечку Залпом ватные камни В стены каменоломни Вспомни крайнюю хату Веки будто заплаты Мекки, Иерусалимы Все мы суть пилигримы Вот бы пылью умыться Сохнут спелые лица Сдохнуть на пути к лету И наверх радугой к свету.