Вот подует теплый ветер И разгонит облака над головою, Вот подует теплый ветер И разгладит все печали на челе. Всю одежду разметает И оденет тебя пылью золотою, И останешься неброскою деталью На узорчатом ковре.
Так напела ему дева, А в руке у ней меж тем игла блестела. Так напела ему дева, За иглою золотую нить ведя; Тою нитью прошивала Его сердце незаметно, но умело, Выделяла и вживляла Его в пеструю картину бытия.
Там и верный Росинант Несет его по косогорам и долинам. Наш герой въезжает в Нант, А выезжает крестоносцем на разбой. Там - à la guerre comme à la guerre - Он умирает в незабвенной Палестине, Что неважно - он в ковер Давно вплетен ее искусною рукой.
За узором там узор Ложится вдоль его французского кинжала, За каретой там - мотор, А за мотором - быстроходный звездолет. В паутине прежних лет Его фигура пропадала и пропала, Только ржавый арбалет Да стрел каленых в небе замерший полет.
Но покуда шелк струится По закону неземного притяженья, Он, ведомый той девицей, Продолжает сарацинов настигать. Он за нитью золотою Продолжает бесконечное сраженье, И, пронзенный той иглою, Продолжает бесконечно умирать.