Это было давно. Мы еще не толпились в ОВИРе и на КПСС не надвигался пиздец. А в Кремле, в однокомнатной скромной квартире, со Светланою в куклы играл самый добрый на свете отец.
Но внезапно она, до усов дотянувшись ручонкой, тихо дернула их — и на коврик упали усы. Даже трудно сказать, что творилось в душе у девчонки, а папаня безусый был нелеп, как без стрелок часы.
И сказала Светлана, с большим удивлением глядя: "Ты не папа — ты вредитель, шпион и фашист". И чужой, нехороший, от страха трясущийся дядя откровенно признался: "Я секретный народный артист".
Горько плакал ребенок, прижавшись к груди оборотня, и несчастнее их больше не было в мире людей, не отец и не друг, не учитель, не Ленин сегодня На коленках взмолился: "Не губите жену и детей!"
Но крутилась под ковриком магнитофонная лента, а с усами на коврике серый котенок играл. "Не губите, Светлана!" — воскликнув с японским акцентом, дядя с Васькой в троцкистов пошел поиграть и... пропал.
В тот же час в темной спальне от ревности белый симпатичный грузин демонстрировал ндрав. Из-за пазухи вынул вороненый наган "парабеллум" и без всякого-якова в маму Светланы — пиф-паф.
А умелец Лейбович, из Малого театра гример, возле Сретенки где-то "случайно" попал под мотор.
В лагерях проводили мы детство счастливое наше, ну а ихнего детства отродясь не бывало хужей. Васька пил на троих с двойниками родного папаши, а Светлана меня-я-я... как перчатки меняла мужей.
Васька срок отволок, снят с могилки казанской пропеллер, чтоб она за бугор отвалить не могла, а Светлану везет на бордовом "Роллс-Ройсе" Рокфеллер по шикарным шоссе на рысях на большие дела.
Жемчуга на нее надевали нечистые лапы, предлагали аванс, в Белый дом повели на прием, и во гневе великом в гробу заворочался папа, ажио звякнули рюмки в старинном буфете моем.
Но родная страна оклемается вскоре от травмы, воспитает сирот весь великий советский народ. Горевать в юбилейном году не имеем, товарищи, прав мы, Аллилуева нам не помеха стремиться, как прежде, вперед.
Сталин спит смертным сном, нет с могилкою рядом скамеечки. Над могилкою стынет тоскливый туман... Ну, скажу я вам, братцы, подобной семеечки не имели ни Петр Великий, ни Грозный, кровавый диктатор Иван.