Как лежу я, молодец, под Сарынь-горою, А ногами резвыми — у Усы-реки. Придавили груди мне крышкой гробовою, Заковали рученьки медные замки. Каждой чёрной полночью проползают змеи, Припадают к векам мне и сосут до дня... А и землю-матушку я просить не смею — Отогнать змеёнышей и принять меня. Лишь тогда, как исстари, от Москвы Престольной До степного Яика грянет мой Ясак — Поднимусь я, старище, вольный иль невольный, Да пойду гулять по водам я — матёрый казак. Две змеи заклятые к векам присосутся И за мной потянутся чёрной полосой... По горам, над реками города займутся, И година лютая будет мне сестрой. Пронесутся знаменья красными столбами, По земле протянется огненная верфь, И придут Алаписы с песьими главами, И в полях младенчики поползут, как червь. Задымятся кровию все леса и реки, На проклятых торжищах сотворится блуд... Мне тогда змеёныши приподнимут веки… И узнают Разина. И начнётся суд.