Чёрный город зовёт лабиринтами крыш, расширяя до боли зрачки фонарей. Ты срываешься в ночь и, как в пропасть, летишь, сквозь стекло и огонь устремляясь за ней.
Так тиха её радость, и нежность лица в светлом взгляде такую хранит чистоту, что готов ты молиться её небесам и за ней из-под ног целовать пустоту.
Ave, Maria! Ave, Maria! Ave, Maria!
Она смотрит с улыбкой на город ночной: ей открыты все тайны на вечность вокруг, и, одетая светом, парит над землёй, не заметив с мольбою протянутых рук.