Мы шли под светом фонарей, Как под конвоем. Нас было двое. Двое. Путь один. Он встал. А я упрямилась: \"Веди!\" Но он твердил, Что там, в конце пути, Всё, как и здесь, бессмысленно-пустое.
Нас было двое. Двое. Путь один. А фонари? Они нас не щадили. Смотрели вниз и нам не говорили, Не освещали, что там впереди.
Стояли год, Прикованные к месту, Стояли два Без толка, без идей. Но я не утерпела: \"Ну, смелей, Пойдем же прочь от этих фонарей, Они мне надоели, если честно!\"
Но он не шел, А с ним не шла и я. И фонари за годом год тускнели. Мне слышалось, как где-то птицы пели, Как по весне чирикали капели, Мне виделась картина бытия.
Он был угрюм, старел, не зная грёз, Едва ли говорил, на месте стоя, А я, в мечтах тот мир далекий строя, Уже порой жалела, что нас двое, От фонарей своих не пряча слёз.
Нас было двое. Двое. Путь один. И в день, когда совсем не стало света, Я не спросила у него совета И вздумала одна наш путь пройти.
Но там, где начинался мир иной, Где я была наедине с собою, Я поняла, что вправду всё пустое, Когда бы здесь мы с ним стояли двое, А мне теперь приходится одной.
И я пошла обратно. Там, вдали, Невыдержавший нашей злой разлуки Он шёл вперёд сквозь темноту и муки И фонари о помощи молил.
Нас было двое. Двое. Путь один. И мы сошлись, забыв про все былое. Теперь мы не стояли на пути, Нам было все равно что впереди - Нас было двое! Двое! Двое! Двое.