Не пройдет и полвека, а я уже кану в Лету. Так бывает со всеми. Случится так и с поэтом. И все слезы, все крики, всю боль унесут ветра - И я свежей прохладой будить вас смогу с утра...
Пусть не вспомнит меня ни единый из всех живых, Моё имя пускай растворится, уйдет со мной. Я не знала сама: для себя или для других Я писала стихи худощавой своей рукой.
Я святой не была. И ошибок моих следы Были людям заметны, как в сумраке свет звезды. Но страшнее упреков, презрения и суда Только вечное бремя собственного стыда.
Я ушла бы сегодня, исчезла бы в этот миг, Мне и славы не надобно было бы никакой, Если б с дальнего мира явился мне божий лик И меня бы уверил, что там обрету покой,
И что свежей прохладой будить вас смогу с утра, И что все мои слезы и боль унесут ветра, И куда-то исчезнет застрявший, гнетущий стыд, И никто на поэта не будет таить обид.
Я святой не была. И, наверное, не хотела. Я считала себя особенной и другой. Сколько раз напоказ я своё выставляла тело, Вот настала пора исповедаться и душой.
Я не славы ищу. Что мне надо? Не дам ответа. Откажусь от богатств, откажусь от лавровых веток. И от властных ролей отмахнусь, как от мух, рукой... Но готова ли я безвозвратно принять покой?