Солнце холодное скрылось опять за тучи Лагерь с утра вставал, серый такой, колючий Стены барака все, плачут слезой-смолою Мальчик, семнадцать лет, кутался с головою
Он отказался встать, двигаться на работы Скрипнув, открылась дверь, крикнул с мороза кто-то Крикнул: "На выход марш, номер пятьсот семнадцать" А паренек лежал, так и не смог подняться
Возле "буржуйки" дед жег мерзлые поленья Встал он и твердо так, твердо так, без сомненья: "Парень совсем плохой, верь, гражданин начальник, Пусть поживет еще" - молвил старик отчаянно.
Лес опалила заря Город застыл из бараков Луч от прожектора зря По полосе плутал По полосе плутал Что-то видать искал.
"Хочет пожить еще" - там, у двери заржали "Ты поп, пойдешь за ним" - чуть помолчав, сказали "Вам, будет веселей, будет, где помолиться" А на дворе мороз, градусов так под тридцать
Карцер в "Особом" был ржавый, стальной, три на три И никогда никто, дверь не открыл обратно Парень упал на пол, руки скрестив, заплакал Смерть накрывала их, белой, холодной лапой.
Ну а старик стоял, твердый такой и смелый Парня за руку взял, взгляд засветился Верой В стены, будто в набат били слова молитвы Видно для старика, двери небес открыты.
Лес опалила заря Город застыл из бараков Луч от прожектора зря По полосе плутал По полосе плутал Что-то видать искал.
Сутки прошли и врач, в карцер пришел за смертью Зеки, молясь, стоят, так и стоят, поверьте Двое простых людей, в Вере нашли спасенье Мальчик, семнадцать лет, рядом отец Арсений.