Сколько камней, набитых в подошву туфель моих мне предстоит сосчитать, прежде, чем снова руку твою сожму я? С кем предстоит просыпаться и с кем предстоит засыпать? В душных пролетах подъездов кого провожать, не целуя, прежде, чем ты со мной будешь на лавках протертых дневать?
Подскажи, для кого мне изламывать ранее стройные строфы, в чьих руках застывать оплавленным парафином? Я как скрипка, случайно забытая в кофре без ручки у музыканта, сопящего за уже опустевшим графином. Это все виноват твой тонкий точеный профиль – подбородок, чуть тронутый где-то седой щетиной.
Хмурый город ссутулился ночью от проливных дождей – под своим одеялом, во сне, расправляю спину, если тебе вдруг дышится легче или ровней в ту секунду, где я так внезапно приснюсь тебе в длинном и цветастом цыганском платье, прекрасная как Кармен.
Я оставлю не менее тысячи знаков на обороте исписанной мной тетради. Ты проводишь меня острым взглядом, сломавшимся на повороте, до последнего в спину глядя. Это будет как реверс, затертый до самых помех преследовать нас по кругу. Риторически спросишь себя, сколько было их: тех, кто мечтал целовать мои губы.