Однажды вождь, король, монарх, царь Новокаледонский, Решил напялить, натянуть, надеть колпак японский. И он помчался, полетел, поехал и понесся, Пошел, попрыгал, поскакал, погнал, пополз, поплелся, И потянулся он рукой к своей шкатулке царской Да как пихнет ее ногой, Затылком, шеей, головой, Зубами, пяткой и спиной! И саблею гусарской! Потом поддел ее плечом, Рукою, ломом, кирпичом, Подъемным краном и ключом, И пальцем безымянным, Щекою, локтем и бедром, гранатой, троном и ведром, Ключицей, грудью и ребром, и ножиком карманным. И вот — открылась! Отошла! (Чуть-чуть приподнялась), Расщелилась, раздраилась И — бац! — оторвалась! Перевернулась, Взорвалась И отлетела крышка, И из шкатулки вылез кот, корова, мамонт, кашалот, Дельфин, гадюка, вертолет, собака, швабра, бегемот И маленькая мышка. И стал король своей рукой в своей шкатулке рыться. Ручищей шарить и шнырять, водить, шуршать, приподнимать, Исследовать и проверять, вертеться и крутиться. Ручищами швырять и рвать, Скрести и ерзать, Рыть и мять, Метать, терзать, перебирать, нырять и копошиться. И вот наткнулся наконец! Нашел! Схватил! Дорвался! Обнял, нащупал, развернул, увидел, впился, потянул, Зацапал! Докопался! И вытащил он наконец! Заплакал вождь, запел отец, Монарх, король и огурец, царь Новокаледонский, И нахлобучил, натянул, напялил, прикрепил, наткнул, Надел колпак японский.