Да, я бороду спрячу в городе, спрячу в городе на Неве, чтобы было видно по морде, чтобы видно по голове, что на финском жемчужном холоде, никакая мне не беда, потому что в холодном городе будет тёплая борода.
Что мне злые сугробы неровные, там, за городом на Неве? Только мысли мои суровые интровертятся в голове.
Интровертятся мысли нежные, греют лёд суровых идей. Огурцы молодые, свежие в супермаркете двести рублей.
Прошагаю по невскому гордо, как ходили отцов отцы. Я припрячу в тайную бороду эти свежие огурцы. В бороде уж дозреют и красные будут длинные как помидор. Облака проплывут прекрасные, удаляясь в Невы простор.
Во дворах, что растут утробами в угловатые небеса буду бороду греть сугробами, распевая на голоса огурцы молодые, красные, и державный водоворот, буду плакаться с теми несчастными что шмонаются без бород. Буду помнить Петра непервого, предпоследнего короля, буду думать, хватаясь нервами за окраины октября, буду бегать шальными крышами, в водостоки совать огурцы, буду город глядеть афишами, буду кушать швейцарский сыр, буду радовать море свежее и пугать камасутрой ежей, буду петь свои песни нежные и стараться ещё нежней. И тогда по моей по морде, незабритой и мятой со сна, прошагает первая в городе бородатая баба весна.