Город просыпается, пьёт кофе и спешит на метро. Город спотыкается спросонья и под ноги глядит. Там на эскалаторе Жар-птица обронила перо, Выпорхнув из клетки чьей-то запертой не крепко груди.
Может, ей, Жар-птице, показалось очень жарко вот так Жить под батареей сердца, греться – да не греть никого? Может, разменяла золотник на неразменный пятак? Счастье на двоих – оно сильнее счастья на одного.
Бьют ветра и дожди в упор, Не спасают зонты и куртки. Поднимаются птицы в бой, Ты теперь не один! Воробьи с Воробьёвых Гор И с прудов Патриарших утки, Мы обветренный город свой Никому не сдадим.
Глупая Жар-птица, что ты будешь делать в наших краях? Ветры из тоннелей треплют перья золотые твои. Платье королевское портняги из купонов кроят, А от Купидонов не дождёшься ни стрелы, ни любви.
Наша ли столица – в бутиках да в суете за деньгой? Отовсюду слышится нерусская какая-то речь, Шарфиком трёхцветным размахался то ли гей, то ли гой… Но столица – наша! Значит, нам её по-птичьи беречь.
Люди – странные существа: Прожил день и нырнул в подземку. Как не часто они глядят В небо из-под руки… Там десантом кружит листва - Кто на берег, а кто на реку, А на помощь уже летят Наших душ «ястребки».
Город просыпается. Воздушная тревога, отбой. Город очень хочет быть крылатым, но признаться – ни-ни. Ты остановился, оглянулся, – что, приятель, с тобой? Вот перо Жар-птицы, - значит, с нею вы на свете одни.
Вспомни про неё, найди её или хотя б загадай, Чтоб она сама тебя нашла, - и будет всё хорошо. Отстояв столицу, птицы снова возвращаются в рай На седьмое небо, - и архангел опускает рожок.