Станция Смерть. Поживей открывай. Шпарит по космосу ржавый трамвай. Скачет, качается, чуть не упал. Звёзды как листья летят из-под шпал.
А где-то на облаке номер четыре Янка поёт в коммунальной квартире. И на скамейке, укрывшись плащом, после квартирника спит Башлачёв.
Люди себе убедительно врут, верят, как все, что однажды умрут. Люди считают количество лет, в Рай ожидают заветный билет.
А где-то на облаке номер семнадцать Веня стесняется в Рай постучаться. Через плечо ему шепчет с небес по совместительству ангел и бес.
Люди боятся глядеть в темноту, рады стараться светить на свету, силой считают не совесть, а страх и не детей почитают, а прах.
А где-то на облаке плюс-бесконечность голос знакомый хрипит через вечность. Словно мальчишка, ему глядя в рот, Бог, подпевая, фальшивит и врёт.
Дверь закрывается. Крепче держись. Чешем обратно на станцию Жизнь. Нас по привычке пускает в вагон вечный Петрович по кличке Харон.
Там в нашем мире под облаком дыма мы любим тех, кем мы тоже любимы. В месте, прекрасней которого нет, вместе готовы жить тысячу лет.
В городе крыш с миллионами окон нам не бывает с тобой одиноко. В точке касания губ, взглядов глаз прошлое с будущим сходятся в нас. В общем дыхании губ, свете глаз жизнь продолжается здесь и сейчас.