Зеленый чай в стакане чах, На кухне спаривались мухи. И кто-то мысленно скучал Среди летающей порнухи. Он вычищал из-под ногтей Занозы прошлогодней грусти. По телевизору: хоккей – Американцы против русских.
Он, как и дед его «печник», Был неисправленным левшой. А тут вернулся из Чечни С одной лишь правою рукой. Их там учили убивать, А мамы с детства приучали: Что ни за что нельзя кидать В чужие окна серый гравий.
А дальше, судя по всему, Ему ничто уже ни стоит С утра побить свою жену, За неумение готовить. Она же, разведясь, смогла В своей судьбе поставить точку. И с кем-то там передала, Что родила вторую дочку.
Да и сама она была – Еще практически девчонка. За помощью к соседке шла, Не зная как сменить пеленки. Там в коммуналке, где жила, По средам делала уборку… И с непривычки обожгла, По локоть, руки в едкой хлорке.
А наш герой сходил с ума Четвертый месяц без зарплаты. Он уходил в густой туман И мазал вены мокрой ватой. Все реже мог ночами спать – Сдавали фронтовые нервы. Стал потихоньку бомжевать, Но не поехал жить в деревню.
И воспаленными глазами, С гнилым оскалом идиота, Он по утрам следил часами За траекторией полета Летучих баб, самцов и деток, Стучал по трубам с криком: «Горько!», А треск поломанных розеток Сжигал соседскую отвертку.
Когда же был свиреп и зол, Он вышибал ладонью рамы… Кровоточили раны в пол, Зато, какая панорама!.. На небо, где давно снуют Кругом озоновые дыры. Сквозь них из космоса плюют, От нас ушедшие, кумиры…
Не то, чтоб я скорблю душой За неоправданность амбиций… Мне горько за культурный слой, Что отражен на наших лицах.