В шесть утра прибыла машина ровно, когда вызывали, выгляни, помаши мне, он шептал, занавески дрожали?
ни черта они не дрожали, не шептал ничего он таксисту, лишь бормотал - побыстрее пожалуйста, где-то посреди безлюдных улиц Норильска
аэропорт полон людьми ведь когда начинается полярный день люди едут отсюда на юг с детьми он допил свою водочку в тесноте
почувствовал себя нигде, летит, лишь только услышит "лети", душа моя с черной каемкой ногтей, с мешками под глазами, счастливого пути
он попробовал вспомнить Норильск, неясное светлое пятно в серебристом облаке, которое умерший в конце длинной норы видит, говорят бывалые реаниматологи
уже впереди была иная красота, переливалось блюдце в цветах светофора, переливалась через край туда-сюда светящаяся фауна и флора
это тяжело стучит Москва кулаком по столу и яблочко по блюдцу катится, чахнет трава, трескается асфальт, вишневое варенье течет по скатерти
Норильск расстаял, словно снег, в ладони участника бесконечного (конечного) фарса он возвращался к жизни, ведь смерти нет, тихий, больной, но не улыбался
кто бы что не говорил, в мире есть вещи, каждая подает свой голос, один голос вещий, другой зловещий, я так думаю, потомственный алкоголик
не случайно дано нам пьянство и белая горячка - чтобы слышать могли мы те голоса более ясно, пьянство - путь новой драматургии