Я пол-себя посеял в кухне 74-ой: Под рюмок звон и табака дым порешалось че-то. Хоть было многолюдно в парнике их, Я не мог понять, кто я сегодня: Людвиг или Генрих. Фото с ребятами в память о том, что пить могли мы, Пускай останутся, пока мы далеки от глины. Голос срывается, и хрипота подкралась Caps'ом. Мысли ясней, если колотит дико с красных капсул. Я говорил с тобой - была немая. Я рядом долго даже был, но ты была не моя. Взрослею, когда падаю лишь - на дне мая, В то время, когда время летит, года отнимая. Ты занимаешь меня чем-то непонятным, Я занимаю, чтобы утром вломиться помятым. Я за себя встреваю, ты кричишь мне: "Хватит!" А нам вполне литра хватит для настроения в хате. Еще накатим за здоровье на рассвете солнца, Вспомнив, что на закате было вовсе не допито. Ты повторяла мне не раз, что вскоре разойдёмся. Ты не поверишь, но мы правда разошлись. С литра. Это не остановить, я понял: Нужнее нежности в жизни лишь ощущение боли, Грохот бокалов, самых надёжных людей мне гул - Я мог бы всё это оставить, но ведь не могу. Доволен тем, что избежал тех двух по вене. Доволен тем, что хоть как-то я дарю "Вдохновение". Доволен тем, что, где надо, мы вовсе не молчали. Доволен тем, что почти выстоял бои с врачами. Последние четыре должны подытожить Все, что выше вписано в бит, и пронимать до дрожи. Но я затягиваю к шее микрофонный провод - Пускай у моих ребят будет ещё один повод.
Время течет обильней твоей бабы. Я в своем зеркале не вижу больше двойника. И Как-то резко, мы перестали верить в чудо. Я либо в пабах, либо на битах, либо торчу. И ты прочувствуй этот мир, затем катись обратно. Туда, где трипом не запачкают кредитной карты. Туда, где звон бокалов не напомнит звуки терций. А я один, и мне отказывает даже сердце. Снег выпадет наутро, подморозив. Я выпаду из твоей жизни, вновь к чертям все бросив. Я попрошу простить, меня покинуть бар попросят. Вискарь, дожди, тоска - и так каждую осень. Ребята хлопнут за наркотики на душной кухне. Мы запалили жизни ярко так, уж не потухнет. А лучшим саундтреком стал этих бутылок грохот. Устану, затяну на шее микрофона провод.
В этом стекле не тот город больше, Куда то тянет, я поднимаю снова ворот тощий и ноздрями Ловлю гнилой запашок сих окраин. Где-то лихо брали, где-то тихо крали. Кто-кутил, кто хвостами в салонах крутил. Эти пути разошлись среди наших рутин, И я один стою среди своих руин и вижу, что годами я не созидал, а рушил. Эта паскуда снова лезет в душу, Мораль читая мне за блядство. Я бы вспорол тебе всю твою тушу И начал бы с тобой совокупляться, Блядь! Я повторять тебе устал, оторва: Несовместимы мы с землей. И я стал оторван. Мой стан подобран. Не могу сам по-доброму. Ищи подобных мне, но мне подобает идти под воду. Ненормальным стал, не помню месяц, Но вспоминаю, как рыдала кроха. Из пьяного сосуда вышел весь я, И в мою башку вселился грохот. Я бы, не думая, взял тебя, клятая похоть. Да, пьяная - похуй, нам нечего скрывать. С кем делить кровать, приход и эндорфины. Либо тупые блядины или мы едины. Тут изобилие выбора: я бы избил и выпорол Тех мудаков, что учат жить напрасно нас. Ты где таких набрался фраз, мудило? Твоя тупая музыка нас не разбудила. Ненормальным стал, не помню месяц, Но вспоминаю, как рыдала кроха. Из пьяного сосуда вышел весь я, И в мою башку вселился грохот.