Курлычет подбитый журавль у дороги - В открытые выси ему не взлететь: Его, словно пленника, зло и жестоко, С размаху хлестнула фашистская плеть... И память в крови человеческой тонет; Пришедший сюда, ты замри и застынь... Вы слышите, люди – пылает и стонет, Покрытая пеплом, деревня Хатынь...
До нас голоса издалёка доходят - Их имена не истлеют в веках; Из пламени старец казнённый выходит С убитым ребёнком в сожжённых руках... И, напрягая последние жилы, Встают над безмолвьем спалённых полей Сто сорок девять поверженных жизней, Сто сорок девять сгоревших людей!