Рассвет - как сплин, и Лондон - сер. Good morning, мой прекрасный сэр! Как ваша вынесла мораль Сатир моих слова, Что ходят в списках, и вчера Попавшиеся вам?
Елизаветинских кровей Не уберечься, хоть убей. В моих кощунственных стихах Их слышен анти-звон. Но и Шекспир - увы и ах! - Был в чем-то эпигон.
Творить, как он? Не тот резон. Макиавелли и Назон, Песочное вранье часов, Поэзия, успех, Любовь и скотство - поза все. Не поза только смех.
Когда преклоиных лет дурак Поэту скажет: делай так!, Когда железный век богат, Быть может - ржавым лбом, Когда в душе царит разлад Меж Богом и рабом, Когда судья - палач и враль, Кому тогда нужна мораль?
Мораль продажна. Ей подстать Лишь патентованная тварь, Которой лезет под корсет За плату всякий хам. Не правда ль, вылитый портрет Любой из светских дам?
Мораль - что церковь. Да простит Меня отец-иезуит. И вряд ли сыщется Парис В преддверьи новых ид, Коль не спартанка будет в приз, А кляп для аонид.
Но, впрочем - чушь. Мои стихи Пойдут в уплату за грехи. И вам до них - что мне до вас, Что евнуху - до жен. Тем паче, что и мой Пегас Горгоной порожден.
А там и мне наступит миг Засунуть пенни под язык. И с грустью спросит кто-нибудь, Крутя висячий ус: "Донн, что ты делаешь в гробу?" Что делаю? Смеюсь...