Анна Ахматова - «Вновь подарен мне дремотой» (1916) | Текст песни

• Тексты песен
• Анна Ахматова
• «Вновь подарен мне дремотой» (1916)

Вновь подарен мне дремотой
Наш последний звездный рай —
Город чистых водометов,
Золотой Бахчисарай.

Там за пестрою оградой,
У задумчивой воды,
Вспоминали мы с отрадой
Царскосельские сады

И орла Екатерины
Вдруг узнали — это тот!
Он слетел на дно долины
С пышных бронзовых ворот.

Чтобы песнь прощальной боли
Дольше в памяти жила,
Осень смуглая в подоле
Красных листьев принесла

И посыпала ступени,
Где прощалась я с тобой
И откуда в царство тени
Ты ушел, утешный мой.

Есть мнение, что Ахматова будет потом горько сожалеть по поводу двух последних строк, в которых она якобы напророчила будущую смерть от туберкулеза Н. В. Недоброво: «Невольно предсказав смерть друга в этих стихах, она считала себя отчасти виновной в его смерти, последовавшей 3 декабря 1919 г.

В действительности, эти строки, наполняемые некоторыми комментаторами мистическим смыслом, к кончине Н. В. Недоброво никакого отношения не имеют.
Во-первых, на момент встречи и поэт, и ее друг одинаково серьезно и давно болели туберкулезом. Для каждого из них этот недуг был суровой реальностью, а не поводом для сантиментов.
Во-вторых, в 1916 году Недоброво не собирался умирать. Он проживет еще более трех лет, и станет скорее жертвой Революции и наступивших за ней в Крыму разрухи и голода, чем собственно туберкулеза.

В-третьих, в поэтической терминологии Ахматовой «царство тени» никогда не являлось обозначением смерти. Олицетворением смерти у поэта была только «тьма»:
Я гощу у смерти белой,
По дороге в тьму.
Зла, мой ласковый, не делай
В мире никому.
(«Как невеста, получаю», 1915)

«Царство тени» в словаре поэта – это не смерть. Это мир воспоминаний, сумеречных видений, зыбкого состояния между сном и явью. Это жизнь, но только другая – в памяти, в воспоминаниях о прошлом:
Сердце бьётся ровно, мерно.
Что мне долгие года!
Ведь под аркой на Галерной
Наши тени навсегда.

Там тень моя осталась и тоскует,
В той светло-синей комнате живет,
Гостей из города за полночь ждет
И образок эмалевый целует.

Одним из доказательств глубокого одиночества, переживаемого в этот период поэтом, является то, как она назовет покидаемого друга – «утешный мой».
Это знак внутреннего надрыва, в котором пребывала в это время Ахматова. Одинокая жизнь в Севастополе, по признанию самого поэта, протекала болезненно и трудно: «Задыхалась от астмы и мерзла в холодной наемной комнате». 24 октября 1916 года родились страшные стихи:
Все отнято: и сила, и любовь.
В немилый город брошенное тело
Не радо солнцу. Чувствую, что кровь
Во мне уже совсем похолодела.

И далее про Музу, которая «слово не проронит», и про совесть, что «беснуется» и «великой хочет дани».
Утешением для поэта как раз и была эта более ранняя недельная встреча в Бахчисарае.
И тем более трагическим является тот факт, что с ним, «утешителем» посреди всех ее скорбей и трагических предчувствий скорых и новых утрат, она все равно расстается. Навсегда. Во всех смыслах этого слова.
Это расставание не только с ним, это расставание и с самой собой, с той частью своей жизни, которая уже не возвратится никогда.
Непонятной остается предметная природа ахматовской образности: в «царство» чем рождаемой «тени» уходит покидаемый друг? Какие реалии конца сентября 1916 года рождают этот образ?
Подсказку таит признание Ахматовой, которое было сделано почти через 50 лет после бахчисарайской встречи-расставания.
В 64 году, впервые за весь советский период, поэт получила возможность выехать за границу – в Италию для получения премии «Этна-Таормина». В своем дневнике она пишет: «Подъезжаем к Риму. Все розово-ало. Похоже на мой последний незабвенный Крым 1916 года, когда я ехала из Бахчисарая в Севастополь, простившись навсегда с Н. В. Н.<едоброво>, а птицы улетали через Черное море». Запись сделана 3 декабря, то есть в тот день, когда, как считалось ранее, умер в 1919 году Недоброво.

Зрительная связка заката и наступающей «тени» уже была до этого поэтически «освоена» Ахматовой:
Лежал закат костром багровым,
И медленно густела тень
(«О, это был прохладный день…», 1913)

Завершая историю своих взаимоотношений с Недоброво, поэт сознательно ввела этот параллелизм, зрительно запечатлевающий их окончательное расставание. В стихотворении 1913 года лирическая героиня и ее избранник, только начинающие историю своих взаимоотношений, статически находятся в пространстве, которое одновременно заполняют «закат» и «тень». В 1916 году миры расстающихся героев уже разделены. Ей и ее «памяти» принадлежат красные цвета заката, ее оставляемому спутнику – неотвратимо надвигающееся «царство тени».
http://www.akhmatova.org/articles/articles.php?id=291