"Где, высокая, твой цыганенок, Тот, что плакал под черным платком, Где твой маленький первый ребенок, Что ты знаешь, что помнишь о нем?"
"Доля матери - светлая пытка, Я достойна ее не была. В белый рай растворилась калитка, Магдалина сыночка взяла.
Каждый день мой - веселый, хороший, Заблудилась я в длинной весне, Только руки тоскуют по ноше, Только плач его слышу во сне.
Станет сердце тревожным и томным, И не помню тогда ничего, Все брожу я по комнатам темным, Все ищу колыбельку его". 1914
В стихах ранней Ахматовой (1910-1920) определяющим является мотив нежной материнской любви и заботы, который был обусловлен автобиографически: в 1912 году у нее родился сын Лев (Лев Николаевич Гумилев, ныне известный советский ученый-ориенталист). Но в этих стихах слышатся и ноты раскаяния, материнской вины.
В стихотворении "Где, высокая, твой цыганенок..." (1914) мотив вины звучит "остраненно", от лица своего рода литературной "маски" Ахматовой - цыганки: "Доля матери - светлая пытка, / Я достойна ее не была". Укоры совести (мучающие женщину, по-видимому, никак не повинную в смерти своего ребенка) очень напоминают рассуждение из статьи Анненского "Бранд-Ибсен": "Если у вас умрет ребенок, еще не умевший говорить, то вы будете не только несчастны, а пришиблены его смертью, и будь вы решительно ни при чем в самом случае смерти, вы все же не так-то скоро справитесь с угрызениями своей потревоженной совести" (Анненский Иннокентий. Книги отражений. М., 1979. С. 174).