Мы пожаром врывались в клубы, Помню, каким-то летом. Почему я не крашу губы, - Ты не спросишь меня об этом. Мы же вместе не одно столетие, А в данной реинкарнации Я, наверное, нихуя не леди И не гордость нации.
Оставайся знакомая, Раздевайся несмелая И погибну в истоме я, Но с надеждой на светлое. Не позволить расслабиться, По неволе довольная. Да, такой всё прощается. Да, такой всё дозволено. Да, такой всё прощается. Да, такой всё дозволено.
И вступали со мной в полемику, И Лечили меня без устали. Убивали во мне холерика, И стихи его стали грустными. И стихии не стало И меня же мне мало И глаза усталые И всё достало.
Оставайся знакомая, Раздевайся несмелая И погибну в истоме я, Но с надеждой на светлое. Не позволить расслабиться, По неволе довольная. Да, такой всё прощается. Да, такой всё дозволено. Да, такой всё прощается. Мне такой всё дозволено.
Губы грезили, грелись опытом И на бедра спадали с похотью, Крались лепетом, снились ропотом Всё изменчиво - ну и похую. Незаконная, непокорная- Эта гордость слезами капала. Только небо во мне упорное, Только осень во мне не плакала..
Оставайся знакомая, Раздевайся несмелая И погибну в истоме я, Но с надеждой на светлое. Не позволить расслабиться, По неволе довольная. Да, такой всё прощается. Да, такой всё дозволено.
Оставайся знакомая, Раздевайся несмелая И погибну в истоме я, Но с надеждой на светлое. Не позволить расслабиться, По неволе довольная. Да, такой всё прощается. Мне такой всё дозволено. Да, такой всё прощается. Да, такой всё дозволено.