В островах охотник цельный день гуляет, Ему счастья нету—эх, сам себе ругает. Как яму быть, счастье заслужить, заслужить? Нельзя быть ему веселому, что зверь не бежит. Поехал охотник на теплые воды, Где гуляла рыбка при ясной погоде. Там на берегу да вздумал отдохнуть, да уснуть, Охота да ну сорвалась, гончих слышно чуть. Охотник не мед пил, на коня садился, Зверя с любопытством он поймать ловчился. Бросился в лес, да в лес по тропинке-дорожке, Где спала ну красавица на мягкой траве. Щечки у ней алые, слезами улиты, Груди у ней нежны, цветами увиты. Он увидал, упал, задрожал, да устал. «Венера, ну красавица», тихонько сказал. Венера проснулась, охотника видит, Молодой охотник, чем хочешь обидеть. Эх, ты злодей, требуешь того ли, да сего, А я не зверь и не лисица, сам видишь я кто. Мы лисиц видали, мы зверей стреляли, А таких красавиц в редкости встречали. Тут злодей пробил барабан, барабан Поедем, красавица, в лагерь ночевать. Красавица садилась на коня несмело, Приехали в лагерь, словно онемела. Цельный день не говорила речи, Пришла пора-времечко, на постелю лечь. Красавица сказала: «Я в твоих руках, Бери меня смело, ах, ах, ах, ах, ах, ах, ах!» Эх, ты злодей, что же ты натворил, начудил? Семнадцать лет она хранилась, а ты нарушил.