Разговариваю я, разговариваю… Эту ночь, как будто боль, заговариваю… Словно Кай осколки льда в слово складывает — Так и я шепчу слова. Только вот сладу нет. Жгу настольный тусклый свет, разговариваю… От безсонницы отвар я завариваю. Из неспетых слов и из ненаписанных строк — Как велит мне ремесло — заплетаю венок.
Словно вздох ещё без слов, словно чистый листок Первой белая строка заплетётся в венок. Словно сорок лет назад только начат мой век, Словно мокрым следом лет не истоптан мой снег. Следом синяя строка — глубока как река — Это за руку меня держит папы рука. Эту реку не проплыть, не пройти её вброд. И строку на клочья рвёт бурный водоворот.
Следом чёрная строка, словно чёрный острог. Клети чёрные из прутьев оборванных строк. И сиротством обернётся та жаркая ночь. И никто на целом свете не может помочь… Мы усвоили давно — не бывает чудес. Но откуда-то, наверное, с белых небес Снова белая строка заплетётся в венок Это папа говорит: «Как живётся, сынок?
Как, сынок, живётся там, на далёкой земле? Есть ли свет в твоей душе? Есть ли хлеб на столе? Не сердись, что, не прощаясь, однажды ушёл. Здесь не страшно. Лишь бы знать, что с тобой — хорошо…» Я глотаю терпкий дым тлеющих сигарет. Электрической свечи до рассвета жгу свет. Эту ночь, как будто боль, заговариваю… Разговариваю я, разговариваю…