На глаз рисуя, понимаю, что кривым наброскам Я в силах дать нечто живое и родное в доску. Эти линии понятнее мне всяких ветров, Листьев желтых летом, пустых приветов.
Послать их к чёрту, раскрасить чёрным, Глаза закрыть и спрятать ярость их под верной чёлкой, Открыться лишь тому, кто возьмет и остудит, Расскажет людям, что нет любви большего чуда, но
Судьба всем стёклам одна: когда-то всё же разбиться, Каждой птице, набитой мыслями веренице. Идешь на принцип, ведь я же ничего не замечу, Мне только будут сниться твои плечи…
Сколько можно врать себе, Который делать шаг В ворота лгущих снов, В тенистых мыслей склад? На крышах голубей, На чердаках пустых Танцуй, крепись, Дыши, держись!
Как здесь устоять, весь горизонт в перламутре. Снова вечер, а после жемчужное утро. Если не видно туч, гром не пугает рассвет, Оно сияет счастливо подобно росе.
Что поделаешь, неисправимый романтик, На ноте с небом, чуть ли не розы в кровати, Вот уж солнце садится, и тени улыбка Играет с листьями, никак не может остановиться
Расправив руки, стою на твоем сквозняке. Я этим крышам, наверное, кажусь никем. Нужно глубже дышать, вперед сделать шаг, Ведь всё же не на земле я, а на крышах.
- Не сломай, шагая, листья не в пору засохшие! - Не сломи любовь, безумная, увязшая по уши! - Ветер топит, и вряд ли есть место сомненью: Идти за тобою, следить за тенью.