Там, в углу за занавескою, клоун бедный в парике, Грим кладёт мазками резкими, а сам думает в тоске. Нет её, с другим ласкается, нет её, ушла с другим. Клоун бледен, озирается, не ложится даже грим.
А, цирк, меж тем, шумит, гремит, смеётся, Гул несётся сверху вниз. И повсюду раздаётся, - Браво, рыжий! Рыжий, бис! И повсюду раздаётся, - Браво, рыжий! Рыжий, бис!
Там наверху, на трапеции, клоун вертит колесо, И смеётся по инерции, а сам думает в тоске. Нет её, с другим ласкается, нет её, ушла с другим. Клоун бедный, озирается, и, сорвавшись вниз, летит.
А, цирк, меж тем, шумит, гремит, смеётся, Гул несётся сверху вниз. И повсюду раздаётся, - Браво, рыжий! Рыжий, бис! И повсюду раздаётся, - Браво, рыжий! Рыжий, бис!
На простой доске, товарищи, также в гриме, как и он, На конюшню из игралища, молча вытащили вон. Клоун бледен, озирается, смерть витает уж над ним, Нет её, с другим ласкается, страстно, нежно, но с другим.
А, цирк, меж тем, шумит, гремит, смеётся, Гул несётся сверху вниз. И повсюду раздаётся, - Браво, рыжий! Рыжий, бис! И повсюду раздаётся, - Браво, рыжий! Рыжий, бис!