Я бегу по выжженной земле, Гермошлем захлопнув на ходу, Мой «Фантом» стрелою белой, На распластанном крыле, С ревом набирает высоту. Мой «Фантом» стрелою белой, На распластанном крыле, С ревом набирает высоту.
Вижу голубуещую даль, Нарушать такую просто жаль, Жаль что ты ее не видишь, Путь наш труден и далек, Мой «Фантом» несется на восток.
Делаю я левый поворот, Я теперь палач, а не пилот, Нагибаюсь над прицелом, И ракеты мчатся к цели, Впереди еще один заход.
Вижу в небе белую черту Мой «Фантом» теряет высоту Катапульта — вот спасенье, И на стропах натяженье Сердце — в пятки: в штопор я иду.
Только приземлился, в тот же миг Из кустов раздался дикий крик: Желтолицые вьетнамцы Верещат в кустах, как зайцы. Я упал на землю и затих.
Вновь иду по проклятой земле. Гермошлема нет на голове. Сзади дулом автомата в спину тычут мне солдаты, Жизнь моя висит на волоске.
«Кто же тот пилот, что меня сбил?» — Одного вьетнамца я спросил. Отвечал мне тот раскосый, Что командовал допросом: «Сбил тебя наш летчик Ли Си Цын».
Это вы, вьетнамцы, врете зря! В шлемофоне четко слышал я: «Коля, жми, а я накрою!» — «Ваня, бей, а я прикрою!» Русский ас Иван подбил меня.
Где-то там вдали родной Техас, Дома ждут меня отец и мать. Мой «Фантом» взорвался быстро В небе голубом и чистом — Мне теперь вас больше не видать… Мой «Фантом» взорвался быстро В небе голубом и чистом — Мне теперь вас больше не видать…