Я очень не люблю ночных звонков, Которые подбрасывают в койке И наполняют душу беспокойством За близких мне детей и стариков.
Усталый дом, заснувший на лету, Разбуженный пронзительною трелью, Мой друг, мы как-то быстро постарели - Нам палачи понятней повитух.
Когда-то вся в джинсово-голубом, Одета нынче в чёрное природа. Мои надежды тают с каждым годом, И силы ускользают с каждым днём.
Я собираюсь прыгнуть в небеса - В них правда есть, а здесь враньё постыло, И я бы захватил с собой чернила, Хотя никто оттуда писем не писал.
Но не буравь, упырь, не боюсь твоих глаз в очках. Чем страшней твой взгляд, тем спокойней мне. Солнце ты моё, радость ты моя, ласточка, Прилетай за мной, люба, по весне.
Махну, не глядя, думский кабинет На тихий, с райской яблонью, пригорок. Друзей не предавал и не был вором, Старался жить как истинный поэт,
Я жил как настоящий музыкант, Я пил мелодии, разбавленные водкой, И глотку драл, натруженную глотку, По зонам и на сценах разных стран.
Но не буравь, упырь, не боюсь твоих глаз в очках. Чем страшней твой взгляд, тем спокойней мне. Солнце ты моё, радость ты моя, ласточка, Прилетай за мной, люба, по весне.
Пойду опять схожу в мединститут, И пусть меня ещё чуть-чуть подучат, Как уберечь от судорог падучей Страну, освобождённую от пут.
Наступит утро, и в сплетеньи тел Грудь даст младенцу тихая Мадонна, И я в роддом ей позвоню по телефону, Который, слава Богу, ночью не звенел. И я в роддом ей позвоню по телефону, Который, к счастью, ночью не звенел.
Но не буравь, упырь, не боюсь твоих глаз в очках. Чем страшней твой взгляд, тем спокойней мне. Солнце ты моё, радость ты моя, ласточка, Прилетай за мной, люба, по весне.