Я спал осознанно. Я жил. Не ел костей, пил рыбий жир, не брал взаймы, сдавал в залог, бежал из города в село и возвращался. По утрам мой организм был слаб, упрям. Будил его: эй, не лежи!
Меня пугали муляжи и ограниченный ландшафт, влёк алкоголь и анаша. Мне оставалось забытьё, и я не мог любить её, жизнь; – это большая из зол, и от неё я в крепкий сон переносил свой гардероб, библиотеку, серебро, короче, весь предметный мир. Там становились мёртвыми все духи. Верно, божий дар пришёл, когда не ожидал, и погрузил. И я вздохнул.
Бывало, подойдёшь к окну. А в нём пейзаж как свет иссяк. В нём ты стоишь под пятьдесят и тянешь око за слезу. И одиноко здесь, внизу, где под ногами грязный снег. И я решил уснуть во сне.
Так, бытию я дань отдав, себе воздвигнул кенотаф на месте смерти бытия, в постели, съев добытый яд, в начале пятого, заря уж занималась, но зазря.
Я сплю осознанно, живу среди теней и дежавю. Здесь в каждом символе – портал: в стене – чертёж, в клинке – орда, а в минотавре лабиринт.
Я сплю на пастиле перин, и там во сне мне снится сон, как снится сон, как снится сон.