Здравствуй! Вам тоже здоровья, Я пришёл поделиться болью. Что за боль у тебя? Острая. Это вершина айсберга – моё прошлое. Белое солнце, мне не сняться сны, И та река теперь одна. Моя семья верит в Бога, А я будто бы сам Бог, То самое первое слово. Я вижу людей, покинувших нас. Они молчат, не отрывая взгляда. Клятвы хором. Вы потеряли веру И тот мир сотканный Богом. Я слышу голоса людей, Они меня пугают, скажите что это? Вот и я не знаю. Луна полная, исповедь долгая, Дни мои верёвками тёртыми. Я хочу рассказать, открыть душу, Но чтобы слышать, нужно слушать. Я плохо понимаю Вас. Кто родители? И кто открыл тебе мир, что пресытился. Отец 30-х, мать любовь, Мать матери больна И кровь её течёт во мне, Стирая грани, море моих ведений, А мы вдохнули прошлогодний снег. Вниз, тихо по лестнице И мир казался больше, чем есть. Фиолетовые тени, стела памяти Или мраморный бюст болезни. Жёлтая краска, раньше была чёрной, А я был чистым голосом души своей. В ожидании, лейся вода, Прейдёт весна и к нам зелёными красками. Как можно потерять веру, если не было. Это как стать небом сын. Этот мир моим никогда не был, И мы уплывали в леса по небу. Подальше от людей, Но мы внутри не нашли ничего, Кроме детских слов. Произнесите молитву скорей, и я уйду Холодом греет сердца трёх.
Смыты чёткие грани, Грубое сердце скребётся на ружу Просит выпустить. Внутри резали мякоть острые бритвы, А я просил о пощаде, выпустить.
Спальные, Аптеки провожали молодых дам, Но мы не плавили там. Я одиноким стать не хотел никогда. Знаю, глупо скулить вот так, кипеть. После храма мысли в небе, Как я мог за эти годы Впитать демона гения. Бежать от страха, Хотя бояться нужно себя, Сгибаясь в очередях. Поговорите со мной. Я точно знаю, куда текут реки, Но никто не верит. Хочу писать слова только для души, Хочу вернуть друзей и никуда не спешить. Я придавал и был слабым. Бросал. Хотел покинуть мир навсегда. Жил под именами героев, И падал так глубоко, Мне казалось, я там укроюсь. Желал жён друзей, завидовал. В мыслях убивал, проклиная мир этот. Боль моя в этих словах. Я никому не говорил никогда, Вы первый знайте Перед глазами имена, слёзы отольются. Я бесконечно должен Вам. Он медленно встал под колокольный звон И я увидел слёзы отца своего.
Смыты чёткие грани, Грубое сердце скребётся на ружу Просит выпустить. Внутри резали мякоть острые бритвы, А я просил о пощаде, выпустить...