Ты опьянел — и радуйся, Хайям!, Ты полюбил — и радуйся , Хайям! Придет ничто, прикончит эти бредни. Еще ты жив — и радуйся, Хайям!
Ты обойдён наградой? Позабудь. Дни вереницей мчатся? Позабудь. Небрежен ветер: в вечной книге жизни Мог и не той страницей шевельнуть.
"Мир я сравнил бы с шахматной доской: То день, то ночь. А пешки? Мы с тобой — Подвигают, притиснут, — и побили... И в темный ящик сунут на покой." Что там, за ветхой занавеской тьмы? — В гаданиях запутались умы. Когда же с треском рухнет занавеска, Увидим все, как ошибались мы.
От веры к бунту — легкий миг один. От правды к тайне — легкий миг один. Испей полнее молодость и радость! Дыханье жизни — легкий миг один.
Мир с пегой клячей можно бы сравнить, А этот всадник, — кем он может быть? "Ни в день, ни в ночь, — он ни во что не верит!" - А где же силы он берет, чтоб жить?
Без хмеля и улыбок — что за жизнь? Без сладких звуков флейты — что за жизнь? Все, что на солнце видишь, — стоит мало. Но на пиру в огнях светла и жизнь!
Пей! И в огонь весенней кутерьмы Бросай дырявый, темный плащ Зимы. Недлинен путь земной. А время — птица. У птицы — крылья... Ты у края Тьмы.
Умчалась Юность — беглая весна — К подземным царствам в ореоле сна, Как чудо—птица, с ласковым коварством, Вилась, сияла здесь — и не видна... Мечтанья прах! Им места в мире нет. А если б даже сбылся юный бред? Что, если б выпал снег в пустыне знойной? Час или два лучей — и снега нет!
Нем царь Давид! Стих жалобный псалом. А соловей санскритским языком Кричит: "Вина, вина! — над желтой розой, — Пей! Алой стань, и вспыхни торжеством".
Взгляни и слушай... Роза, ветерок, Гимн соловья, на облачко намек... — Пей! Все исчезло: роза, трель и тучка, Развеял все неслышный ветерок.
"Не станет нас". А миру — хоть бы что! "Исчезнет след". А миру — хоть бы что! Нас не было, а он сиял и будет! Исчезнем мы... А миру — хоть бы что!
Ночь. Брызги звезд. И все они летят, Как лепестки Сиянья, в темный сад. Но сад мой пуст! А брызги золотые Очнулись в кубке... Сладостно кипят.
Бог создал звезды, голубую даль, Но превзошел себя, создав печаль! Растопчет смерть волос пушистый бархат, Набьет землею рот... И ей не жаль.
В венце из звезд велик Творец Земли! — Не истощить, не перечесть вдали Лучистых тайн — за пазухой у Неба И темных сил — в карманах у Земли!
Мгновеньями Он виден, чаще скрыт. За нашей жизнью пристально следит. Бог нашей драмой коротает вечность! Сам сочиняет, ставит и глядит.
Хотя стройнее тополя мой стан, Хотя и щеки — огненный тюльпан, Но для чего художник своенравный Ввел тень мою в свой пестрый балаган?
Кто в чаше Жизни капелькой блеснет, — Ты или я? Блеснет и пропадет... А виночерпий Жизни — миллионы Лучистых брызг и пролил и прольет... Там, в голубом небесном фонаре, — Пылает солнце: золото в костре! А здесь, внизу, — на серой занавеске — Проходят тени в призрачной игре.
На блестку дней, зажатую в руке, Не купишь Тайны где-то вдалеке. А тут — и ложь на волосок от Правды, И жизнь твоя — сама на волоске.
Хоть превзойдешь наставников умом, — Останешься блаженным простаком. Наш ум, как воду, льют во все кувшины. Его, как дым, гоняют ветерком.
Один припев у Мудрости моей: "Жизнь коротка, — так дай же волю ей! Умно бывает подстригать деревья, Но обкорнать себя — куда глупей!"
Дар своевольно отнятый — к чему? Мелькнувший призрак радости — к чему? Потухший блеск и самый пышный кубок, Расколотый и брошенный, — к чему?
Подвижники изнемогли от дум. А тайны те же сушат мудрый ум. Нам, неучам, — сок винограда свежий, А им, великим, — высохший изюм!
Живи, безумец!.. Трать, пока богат! Ведь ты же сам — не драгоценный клад. И не мечтай — не сговорятся воры Тебя из гроба вытащить назад!
Что мне блаженства райские — "потом"? Прошу сейчас, наличными, вином... В кредит — не верю! И на что мне Слава: Под самым ухом — барабанный гром?!
Вино не только друг. Вино — мудрец: С ним разнотолкам, ересям — конец! Вино — алхимик: превращает разом В пыль золотую жизненный свинец.
Как перед светлым, царственным вождем, Как перед алым, огненным мечом — Теней и страхов черная зараза — Орда врагов, бежит перед вином!
Вина! — Другого я и не прошу. Любви! — Другого я и не прошу. "А небеса дадут тебе прощенье?" Не предлагают, — я и не прошу. Над розой — дымка, вьющаяся ткань, Бежавшей ночи трепетная дань... Над розой щек — кольцо волос душистых... Но взор блеснул. На губках солнце... Встань!
Вплетен мой пыл вот в эти завитки. Вот эти губы — розы лепестки. В вине — румянец щек. А эти серьги — Уколы совести моей: они легки...
"Вино пить — грех". Подумай, не спеши! Сам против жизни явно не греши. В ад посылать из-за вина и женщин? Тогда в раю, наверно, ни души.
В словах Корана многое умно, Но учит той же мудрости вино. На каждом кубке — жизненная пропись: "Прильни устами — и увидишь дно!"
Я у вина — что ива у ручья: Поит мой корень пенная струя. Так Бог судил! О чем-нибудь он думал? И брось я пить, — его подвел бы я!