И мальчиком, и дядечкой — нельзя: кусаю губы, потому что знаю, что — вот она! — не первая весна и не последняя, а так, очередная
Я — сбрасываю кожу, как змея, я — как крапива, прожигаю платье, но то, что щас шипит в твоих объятьях, кричит и жжется — разве это я?
Нет, в том шиповнике, что цвёл до издыханья, до черноты, до угля — у забора я до сих пор стою как тот невзрачный мальчик за пять минут — до счастья и позора.
Ну что ж поделать, если не совпавший ни там, ни здесь — со мной, по крайней мере — ты пах моей щекой, моей мужской рубашкой ещё до всех моих стихотворений.
— За всё про всё одна лишь просьба есть: за то, что мы не были и не будем — люби меня таким, каким я есть, таким-каким-я-нет — меня другие любят.
Я не надеюсь, ни с одним из вас ни там, ни здесь совпасть — но в это лето мне кажется, что кто-то любит нас, имперских, взрослых, солнечных, раздетых.
Из душного цветочного огня он нас прижмёт к себе, а мы — ему ответим Ещё я знаю, что на целом свете, уже лет десять, больше нет тебя.