Осенним вечером давали апельсины У овощного сразу за углом. Ревниво очередь за первыми следила: "Ну кто там прёт так нагло напролом?"
"Эй, продавец, по два кило, не больше, Да побыстрей, промокли здесь стоять!" В строю едином разругались в клочья. Очнулся грузчик: "Эй, кончайте, вашу мать!"
"Ну и мужьё пошло - одни сплошные хамы. Нальют глаза и брызгают слюной." Пошла волна от очень нервной дамы, Сигнал к атаке тем, кто за спиной.
Толпа стеной, в готовности авоськи. К весам прилипнув, продавец держала фронт, Озябшие от холода ладошки Обвешивали дружный наш народ.
"Вы не стояли здесь, мужчина, отойдите! Какие нервы надо! Что за спех? Вам полкило? Для дочери? Спешите? В больницу? А вы что, хитрее всех?
Вас здесь путём обманным много бродит. Культурной женщине до ночи что ль стоять? То ветеран, то вас тут черти носят, А продавец вон говорит не занимать."
Качнулся грузчик: "Парень мечен, слышь, железом. Без оскорблений! Мать, ты дуру не гони И не ори, орёшь - пацан-то ведь в протезе, А потому видать, с последней он войны."
"Так я ж его туда не посылала! Мой тихо-мирно даже близко не служил, А инвалидов в нашем обществе навалом. Всех пропускать через себя - не хватит сил."
От этих слов сдавили спазмы горло. В боях словесных воевать не довелось. И апельсины вдруг посыпались невольно Из рук на грязь в дождинках крупных слёз.
И развернувшись молча и неловко, Пошёл стучать протезом вдоль витрин. А вслед неслось привычно и негромко: "Возьмите сдачу, как вас, гражданин."