Мне были двери открыты к западной точке России, Там,где после прибоя, люди янтарь носили. Где городок Гвардейск находился в низине, Где с моря дуют ветра и очень сильные. Мне руки умывали капли прозрачной росы, Ноги боролись с песками Балтийской косы. Я мог изучать историю, листая книжки, Но мне было не до нее,я был еще мальчишкой. Там городок военный казался необъятным, Солдаты молодые чистили свои автоматы. И как нам было страшно, когда нас с Саней Отцы хлестали вениками в солдатской бане. Ругалась тетя Надя, что неправильно крестился, А я пошел в наш храм и научился. Швыряли в стекла хлебзавода с пацанами камнями, После того, как надо нас учили ремнями. Крики детдомовской шпаны я не забуду Я им сказал тогда, что больше убегать не буду. Мне после этого три раза ломали нос. Нос заживал, а я тем временем рос. Никто и никогда нам не читал морали, Родители нам говорили: Поступайте правильно. Когда я буду листать страницы прошлого, Детям своим отдам из них только хорошее.
Это моя Непокоренная Вера в Добро, Я словно окрыленный светом сотен световых табло. Это как плот который все же встретит берег, И мы все еще любим и ждем, надеемся и верим.
А я был слеп. Я долго и трудно взрослел. Рассвет мне был в укор, я ненавидел и не шел на свет. Я столько лет грелся огнем своих страстей, Но холод Холодово добирался до костей. Диких растений красота - поэтика дна, Но жизнь одна, и говорят, что дальше чо-то там… На кумарах ад может стать поверхностью дивана И мы с Диманом клали фундамет будущего храма. Мама украдкой крестит непутевых сыновей, Сквозь звон цепей, сквозь семь морей они вернутся к ней. …И Царь Царей был вписан в купол в центре церкви. Пацан сказал – пацан добился своей цели. Помню колокола на поддонах, подъем на звонницу. Потом их звон поплыл над городом, как водится. А с моего лица улыбка не сходила долго И что-то доброе рождалось в кровотоке. Стены покрыты фресками. Дьякон одел стихарь. Резной иконостас отгородил алтарь. Как встарь, звучал таиственный язык старославянский, А я не знал, где встать в кроссовках и в аляске. Глазел по сторонам, смущался и переминался Встал в очередь и еле и свою очередь дождался. Веселый батюшка мои грехи решил, Он мне сказал: иди и больше не греши.
Это моя Непокоренная Вера в Добро, Я словно окрыленный светом сотен световых табло. Это как плот который все же встретит берег, И мы все еще любим и ждем, надеемся и верим.