Виноградом и розами, ромом и солью морской на губах моих город именем и тоской Любитель лаванды, рома и облаков был выведен на расстрел - да и был таков. Однажды ранней весной в Вальпараисо - после месяца боли, отчаянья и темноты - он не то чтобы полностью переродился, но стал со смертью на ты, как раньше был с жизнью на ты. И он знает, что с миром слеплен из одного теста. И возможно поэтому мир говорит с ним открытым текстом, Этот мир говорит с ним вслух - самозабвенно: говорит ему прямо в сердце, шепчет ему на ухо. Просачивается в капилляры, течет из артерий в вены - такая выходит внутренняя, доходчивая наука. На пальцах показывает, рисует ему картинки, увлекается объяснениями, растекается мысью по древу жизни его, хлюпает лужей в ботинке, пронзает мыслью, пронизывает ветрами, сияет высью над головой - потому что он настолько, настолько живой, насколько он может - и даже немного свыше, и когда устает - боится смерти. Боится смерти. И тогда он слушает мир, и записывает, что слышит. А мир говорит, говорит, почти не шифруя, разве что самую малость, азарта ради. И он вторит этому миру: весь не умру я, и даже когда умру, здесь останется радость от того, что я был, от того, что я здесь случился, воплотился в живое, такое теплое тело. Я всю жизнь ничего не умел - и всему учился И опять не умел, но за все хватался и делал. Я весь этот мир - никак, понимаешь, никак, но всё, что могу хоть на миг удержать в руках - дотянуться, коснуться рукой или сердцем, обнять - я всегда хочу сохранить и всегда начинаю менять. Потому что каждый из нас таков - и я таков - Что едва он входит в вагон, в квартиру, в игру, изменяет соседей, попутчиков, игроков, изменяет воздух, звуки и свет вокруг. И поэтому знаю, сущего не удержать, но что приходит на смену - покрыто тьмой неизвестности. И мне страшно руки разжать - но даже это отсрочки не даст никакой. И тогда я кидаюсь навстречу страху и тьме и там каждый раз нахожу отвагу и свет. И так я учусь любить, бояться и сметь - и так я однажды выйду и встречу смерть. Но еще говорят – я слышал – что смерти нет.