Я пишу свои песни серебряной кровью на льду, Облекаю свой голос в холодный беззвучный гранит. Я всё чаще боюсь, что отсюда вовек не уйду С той, чьё сердце моё безнадёжное счастье хранит.
Слишком алчная пропасть лежит меж «хочу» и «могу», Разевая на хрупкие души бездонную пасть. Но от этой любви я уже никуда не сбегу – Мои чувства хранят надо мною великую власть.
И только боль, боль, боль яркой иглой вонзается в плоть, И только крик, крик, крик тонкой стрелой бросается в ночь, Мой цепкий плач, плач, плач я никогда не смогу побороть… Вновь пустота – память-звезда уносится прочь…
Недостойные мысли за мною идут по пятам – Мол, не любит, не ждёт, лишь играет твоею судьбой… Но они – не мои, я их ветру ночному отдам, Не настолько владеет безумие алое мной.
Соглашаюсь терпеть всякий раз, когда колет в груди, Но увы, не умею я думать вот так, далеко. Ты мне пишешь: «У нас всё получится, только дождись!» Но надежда на это парит чересчур высоко.
И только боль, боль, боль яркой иглой вонзается в плоть, И только крик, крик, крик тонкой стрелой бросается в ночь, Мой цепкий плач, плач, плач я никогда не смогу побороть… Вновь пустота – память-звезда уносится прочь…
Мне мечты о тебе только жгут воспалённую кровь… Но с каких это пор полюбилось мне гордо страдать?! Ты хотела бы, если б могла, подарить мне любовь – Ради этого, право же, стоит чуть-чуть подождать.
Мы не можем быть вместе – но это же только пока! Наше Время ускорит теченье сапфировых струй, Ожиданье же мне скрасит память, хотя бы слегка, – Как пленил мои губы единственный твой поцелуй.
Пусть будет боль, боль, боль, что яркой иглой вонзается в плоть, Вот только крик, крик, крик тонкой стрелой не бросится в ночь, Мой цепкий плач, плач, плач я наконец смогу побороть… В сердце звезда, а пустота – уносится прочь…