Я боялся в тебя влюбиться, Но все время был близок к этому. Кофе, хлеб, молоко с корицей, Молодое вино с котлетами Чечевичными. Как-то странно, Мы растем и едим растения. Раздеваясь в холодной ванной, Засыпая в чужой постели, я Вспоминаю наш первый завтрак, Без купюр, целиком и полностью, Атлантический твой загар так Оттенял смоляные волосы, Нежно тронутые рыжинкой Электричества. На мгновение Память мне показалась жидкой Составляющей того времени. Я смотрел на тебя, как туча Смотрит в озеро столь глубокое, Что, ей кажется, будет лучше Не кружиться вокруг да около, А поджать под себя колени И зажмуриться. Пусть теперь они Утопают в холодной пене, А пока расписными перьями Обожгла горизонт жар-птица, И в частицах ее сияния Золотистый пушок светился На лице твоем. Словно пьяный, я Любовался хмельной улыбкой. По сравнению с этой линией Мона Лиза не вяжет лыка И Даная кажется глиняной. Убегала за ворот венка, Надуваясь, когда ты пела мне. Мир был полон, и мир был нем, как Языки Атлантиды. Белыми Облаками вскипало утро. По созвездию мелких родинок На плече твоем я, как будто Под наркозом цыганской крови, мог Говорить о недавнем прошлом И готовом случиться будущем. Посмотри, сколько вкусных крошек Получилось от пары булочек. Память, память, кого ты прячешь За своими глазами блеклыми, Высыхая, как хлебный мякиш, Завалившийся между стеклами?