И мы посмотрим словно первый раз на мир сегодня. Бросив все, ведь среди фраз своих, того, кем грезил быть так и не смог найти. Хоть за спиной братва кричит: - Сюда смотри, мы все смогли!
Нас хапал этот город, ритмы заливая, море спиртного. Перечитали горы книг, и весь перелопатим мир. За шанс видеть прекрасной жизнь, и вновь, что до упада влепив. В надежде украсить быт. И мы давно бы посмотрели, друг, на все иначе. Но мы видели блоки и пачки только в табачном.
И мы набираем номер мамы лишь по утру, на отходах. Свернувшись в калачик.
Мы домой принесем, только пыль на кедах. Мы видели не раз бензин в канистрах, клей в пакетах. Из аптек коробки брада-пана-цикломеда. Мы жили, как Буковский, но читали Кастанеда.
Мы домой принесем, только пыль на кедах. Мы видели не раз бензин в канистрах, клей в пакетах. Из аптек коробки брада-пана-цикломеда. Мы жили, как Буковский, но читали Кастанеда.
Мы тут давно, не та голодная шпана. Который сытый год сидим у полного стола. Но выбираясь медленно и верно из говна. Видимся красными глазами, только серые тона.
Здесь, знаешь бежали не спроста. С кругов, где вес у человека измеряется в кусках. Представь себе. Но мы не любили ни одну из них. Но заскрипел диван и уже явно не до сна.
Челюсть схватило по утрам, поскольку брат, мы рвались к сердцам. Как перископы бедолаг. И да, мы безусловно уважаем медицину. Но от наших процедур подох*ел бы Гипократ.
Мы домой принесем, только пыль на кедах. Мы видели не раз бензин в канистрах, клей в пакетах. Из аптек коробки брада-пана-цикломеда. Мы жили, как Буковский, но читали Кастанеда.
Мы домой принесем, только пыль на кедах. Мы видели не раз бензин в канистрах, клей в пакетах. Из аптек коробки брада-пана-цикломеда. Мы жили, как Буковский, но читали Кастанеда.