Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели. Мы пред нашим комбатом, как пред господом богом, чисты. На живых порыжели от крови и глины шинели, На могилах у мертвых расцвели голубые цветы.
Расцвели и опали... Проходит четвертая осень. Наши матери плачут, ровесницы молча грустят. Мы не знали любви, не изведали счастья ремесел, Нам досталась на долю нелегкая участь солдат.
У погодков моих ни стихов, ни любви, ни покоя. Только сила и зависть. А когда мы вернемся с войны. Все долюбим сполна и напишем, ровесник, такое. Что отцами-солдатами будут гордится сыны.
Кто вернется - долюбит? Нет! Сердца на это не хватит, И не надо погибшим, чтоб живые любили за них. Нет мужчины в семье - нет детей, нет хозяина в хате. Разве горю такому помогут рыданья живых?
Ну а кто не вернется? Кому долюбить не придется? Ну, а кто в сорок первом первою пулей сражен? Зарыдает ровесница, мать на пороге забьется,- У погодков моих ни стихов, ни покоя, ни жен.
Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели. Кто в атаку ходил, кто делился последним куском. Тот поймет эту правду, она к нам в окопы и щели. Приходила поспорить ворчливым, охрипшим баском.
Пусть живые запомнят, и пусть поколения знают. Эту взятую с боем суровую правду солдат. И твои костыли, и смертельная рана сквозная. И могилы над волгой, где тысячи юных лежат.
А когда мы вернемся,- а мы возвратимся с победой, Все, как черти, упрямы, как люди, живучи и злы,- Пусть нами пива наварят и мяса нажарят к обеду, Чтоб на ножках дубовых повсюду ломились столы.
Мы поклонимся в ноги родным исстрадавшимся людям. Матерей расцелуем и подруг, что дождались, любя. Вот когда мы вернемся и победу штыками добудем. Все долюбим, ровесник, и работу найдем для себя.
Это наша судьба, это с ней мы ругались и пели. Подымались в атаку, и рвали над буком мосты. Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели, Мы пред нашей Россией и в трудное время чисты.