А когда я стану пищей для ночных мотыльков, в волосах моих попрячутся цветные огни, я оставлю свою плоть на перекрестке веков и свободною душой пошляюсь вдоволь по ним.
На холмах зеленый вереск не укроет меня, в синий омут головой я и сама не уйду, не возьмет меня земля, не удостоюсь огня. Впрочем, это безразлично - как я не пропаду.
И не свита та петля, чтобы меня удержать, и серебряная ложка в пулю не отлита, от крови моей ржавеет сталь любого ножа, ни одна меня во гробе не удержит плита.
И когда истает плоть моя теплом в декабре - в чье спеленутое тело дух мой в марте войдет? Ты по смеху отыщи меня в соседнем дворе, и к тебе с моей усмешкой кто-нибудь подойдет.
И не бойся, и не плачь, я ненадолго умру. Ибо дух мой много старше, чем сознанье и плоть. Я - сиреневое пламя, я - струна на ветру. Я - Господень скоморох, и меня любит Господь.
И когда я стану пищей для ночных мотыльков, и когда я стану пристанью болотных огней, назови меня, приду на твой немолкнущий зов, не отринь меня, поелику ты тех же кровей.