Когда ты захлопнешь веки от тихой и тёплой пули Среди закопченной грязи в руинах родного дома, О том в новостях не скажут, нет, не найдут убийцу. Ты просто лежи спокойно. Цыц! Не маячь на фоне.
Ты – пыльный доставщик снеди, ты – место в пустом вагоне, Ты – винт на полу завода, тебя здесь никто не знает. Судить тебя будут быстро. Конвой – лишь прыщавый мальчик. Что с тебя взять, с такого? Чем ты ещё опасен?
Гремят миллионы ложек по вылизанной посуде, На дне копошатся мысли пойманной рыбой, Кусают друг друга в руки, никак не хотят ужиться; Их никогда не пустят из запертой школы.
Школы имени первой кнопки, школы имени царства «Эха», Школы дешёвых шмоток, выгодных басен. Мне в третий раз приснилось шальное одно и то же: Два жирных тяжёлых страха, бред материнства.
Оно, поди что-то значит, я, видимо, что-то помню; Я их ещё узнаю в запертой школе. Неожиданный крик во сне, Неопознанный ор во сне…
Когда ты отбросишь ласты, о том не расскажут в прессе, Никто не создаст колонну, идущую по проспекту, В которой несут плакаты никчёмные злые люди, Которых никто не вспомнит, когда те захлопнут веки, Когда те прикроют ёбла.