Перекресток киношный, Искрящийся плоско, За спиною уродцы Пляшут на досках. Громыхая, ворча и дурацки сигналя Протащился мой друг, сигаретку тираня, Выпуская клубы никотина и лака, Подругу сосредоточенно раня.
Не так важна важность Как следствие малого, Не столь нужна скорость Для тела усталого. Тащусь по углам одиноких затей, Одна из причин, один из вселенной. Дурак есть дурак. И смешно для детей, Радостно им от дури отменной.
Но меня дальше тянет, И пальцы дрожат. Я достаточно пьян, Чтоб себя не сдержать, Я достаточно мертв, чтобы жить на долги. Еще глупость сказал, что смогу их вернуть, — Виноват. Посмеемся. Одень в сапоги Любого, кто выбрал радостный путь.
Минуту назад ты был смел, но сейчас Другая страна наступила на горло, И смех будто грязь, и глас не для нас. Ледяная луна разливает по городу Чистый бальзам, но как странен напиток Единения в страхе. Сволочи, бросьте!.. Снова готов между сонных калиток Бродить с ослепительно белою тростью.
Сторожу эйфорию бездонных глубин, Камуфлируясь новым безумным нарядом. Не подумай, что стылых старинных картин И скульптур я поклонник. Решайся, наяда, Остается так мало. Покажу тебе город. Подходить будем к тени и громко шептать Какие-то слоги, что тянет нам холод, — Сравнить можно с песней, иль с бредом сравнять. Монету асфальт сохранил нам в подарок, И скрежетом — там — извели разговор, И наступит на пятки тысячью арок, Бриллиантовым сумраком злой перебор. Самая дерзкая стадия ночи — Разрыв между разумом и серединой. Гонец прибыл скоро, путь стал короче, Вдвое короче путь для невинных. Звездный меч вновь и вновь рассекал эти связи, Неясные тем, что все ясно, как ночь. Я слышал опять, как у пристанной вязи В муках рождается глупая дочь. Но здесь, в стороне, где отчаялся праздник Хоть кого-то возрадовать, где неясная тень Кралась зверем к окну с языком ярко-красным Во вздернутой пасти... Вот... Застыла... ...Послушай: /Тихо/ «Сын-день!..»