И впервые от эфирного изгиба губ твоих оторванные пальцы-кисти не в грязную жижу осенней палитры окунутся, но, взметнувшись ладонью, — успокоятся; в пространстве том ажурном, что есть пропасть, что — отрыв материй, что — уродство, в естественном движеньи бытия возникшее родится холод красоты, из лона той же матери, имея одну с ним кровь, одно дыханье, но только — не волнуя, не привнося, не ожидая… и сколько же еще мне расставаний пережить на мглистом поле северных туманов, — с тобою, роза снежная…