Лакомый кусок… но — меньше! лаконичней! Старое, старое синее слово низом. Не в ноябре ласка чулка привычней И тонкость. Видимо, снова — вызов.
Я расхвалю и — да, развалю Слово берега Льняным мечом, но скорее Не жесткость, скольжение Впишите в открытую грудь Альбома истерики. Я расплачусь, но не выдохом, Разве что вдохом терпения. Брошенный на произвол Дрожью предательской осени Серый любви каркас, взбухнув, Так быстро тает. Спешно ведут стопы мимо, В космос гуашевой россини. Может, хотел бы взглянуть, Но кто-то торопит, пугает.
Кульминация. Спешки не нужно. Ты ведь в руках богини. Встретив тебя на ветру С порога последних событий, Поет: «Тело-тонь…» Поет, заклиная старое имя, Смеясь, крутобедрая, рвет его нежно Из гнилушной сыти.
Темный провал со звенящей от эха Туманною мглою; Можно рукой гладить облако с грязно- Шершавого края. Кто уходил — не вернулся. Те же глаза, Но другое, Дико-другое сиянье, что хлещет Наотмашь, лаская.
Кульминация. Боль на ветру, Танец у женского камня. Кульминация. Я не умру, Дважды — нет, не умру. Так вот, на огонек Забежал, омертвев на ветру.
Твои слезы я выпью, Твой вздох обласкаю, И ставни прощу За шум неумолчный. Но что там, в проеме У края, за краем? И, гулко — слова: «Ты не тот…» Да. Бессрочно.