Внизу я наказал, чтобы покараулили Варин сон, чтобы, как проснется, шла она к Коле, на квартиру и ждала меня там, у Зотова. А сам достал из сундука поморскую свою одежу коричневых сукон, вязаную, с нездешними узорами рубаху, бахилы с красными голенищами, обрядился, как должно, и легкою походкой отправился в контору. В конторе прямо подлетаю к начальнику, не обратив внимания на людей, сидящих вдоль стены: - Господин начальник, я по личному делу. Удивленно взглянув на меня, он показал рукой на сидящих: - Ты с ними не знаком, Егор Васильевич? Я оглянулся и... повалился в ноги им, старой дружине моей. Сколько у меня было слов приготовлено на случай встречи с ними! А только и мог выговорить: - Голубчики... Единственные... Простите. Они встали все, как один, и ответно поклонились мне большим поклоном: - Здравствуй многолетно, дорогой кормщик и друг Егор Васильевич! Меня усадили на стул. А я все гляжу на них, вековых моих друзей, на их спокойные лица, степенные фигуры. Начальник говорит: - Ты пришел, Егор Васильевич, более чем кстати... Да ты ведь по личному делу? - Я шел сюда проситься в команду "Обновы". Начальник говорит: - Я ожидал этого. Но правление не отпустит тебя, если не представишь заместителя. А такого не предвидится. Я спрашиваю: - Верны ли слухи, что Николай Зимний ушел с "Обновы"? - Ушел. Отказался от этой службы категорически. По каким-то личным обстоятельствам. Я говорю: - Господин начальник, вот бы кто поставил мастерскую на должную высоту. Николай Зимний - судовой механик с аттестатом. Начальник даже крякнул: - Эх, Егор! Лучшего бы выхода и для тебя и для меня не было. Но Николай Зимний рвется в дальние края. Он заявил мне: "Если не устроите меня в Новоземельскую экспедицию, я уйду в дальние зимовья на купеческих судах." Уперся, уговаривай его хоть год. Я стукнул кулаком о стол и говорю: - Господин начальник, я берусь уговорить Николая остаться в городе. И сроку мне понадобится не год, а пять минут. Все глаза вытаращили - Каким образом? - Цепью его прикую к пристани. - В добрый час, Егор! Орудуй!