Нас с детства учили: «когда я ем я глух и нем». В горле хаванина застрянет, подавишься и сдохнешь. Правило в корне верное, но даже лучше, наверное, Быть глухонемым не только когда ешь! Горестей мирских наслушаешься, всё осознаешь, башкою тронешься: Умножится скорбь – в ход пойдет корвалол. Пропадешь ни за грош, ежели пасть не на того разинешь, косЯк спорешь, Кореш, шагом марш под землю к опарышам, балда-балобол! Вы нам говорили: растите, становитесь взрослыми, А тогда уж мастрячьте всё что душе угодно, мать её е…ти! А мы, желторотые, повелись на ваши россказни И стали взрослеть, ударными темпами расти. Какое-то время было кайфово – брали от жизни все её сладости. Но где же та детская беспечность, дерзость, словесная смелость? Взамен лишь бухло – генератор искусственной радости -, Отоспаться, и – «работай негр, солнце не село…
Греби, Муму, греби – говна не примет дно! Пристани не требуй, бревнами не гребуй! Греби, Муму, греби – нам всё равно срать и срать до неба… Срать и срать на небо…
Нас с детства (дело – не в дело) шпыняли Страшным Судом. «После смерти за деянья свои подвергнетесь мукам диким!». Ау, терпигорцы! Кочумай! Суда не будет – мы давно на нём И сами друг другу выносим вердикты! Оглянись: подставы, склоки, законы жестки, резня; Мы – на резографе штампованные змеи, резервуары зла; зло лезет наружу… Задыхаясь в сере, мы прём на верный кирдык, как солдатня… Дохнем как мухи, ложимся в папашины грядки… глубже, глубже! А нам с детства твердили, что человек человеку – ровня… ХУЙ ТАМ! Есть Цезарь, а есть гуща идущей на смерть толпы. И земля - это не шар. Земля это - жаровня. И мы ей не хозяева, а зеркальные карпы: Карпеем, перекатываемся, с Бога на Бога, с боку на бок… Масло кипит…Мы скоро украсим пиршество пышное… И мы – не венец творения, а мерзкий грибок На девственно розовых пятах Всевышнего.
Греби, Муму, греби – говна не примет дно! Пристани не требуй, бревнами не гребуй! Греби, Муму, греби – нам всё равно срать и срать до неба… Срать и срать на небо…