Увозили меня двадцать пятого в ночь, Увозили меня разошедшего, Руки сзади скрутил то ли жгут, то ли скотч, Врач в машине со мной рядом шефствовал.
Рассветало, поди, головою бодну, От души, как за жизнь непутевую, Голова к голове, ночь в блевотном бреду, А на койке белье вроде новое.
Такая жизнь, такой прогресс, как ни бывало! Какой конец, когда ничто не начиналось? На этом свете много мест, где меня ждут, А вы мне на руках вдруг затянули жгут.
Сосед в палате все твердил: »Не дрейфь, братуха!» Мол, успокойся, и врачей не беспокой. А я ему не возражал, заехал в ухо, Какой там дрейф, когда от жизни сам не свой.
А через пару дней исколотый и тихий, Туда вернулся, думой тяжкой поражен, Откуда вывезли намедни меня в ихний, В тот самый желтый и дурацкий дом.
И не подумайте, что нету во мне свету, И мой рассудок тьмой совсем не омрачен, Но обязательно я бы призвал к ответу Тех, кто сварил мне этот чертов самогон!