- Приходите, заходите, - призывал баян, И у входа двух бандитов Колька увидал. Увидал, да не заметил перышка в руке, А волына дяди Пети была в кармане.
Вечер жаркий, мозги пудрит марево и звон, В кабаке десяты сутки праздничный погром – Белла с Гариком намедни кольцами сошлись... Ох, не зря ходили сплетни, но – перевелись.
Гул стоит и Колька сдуру мордой прямо в дверь: - Открывай ворота, курва, открывай, мизерь! Белла, что ж ты натворила – планы кувырком, Говорила, что любила, билась в стенку лбом.
Я тогда тебе поверил – уж доверчив я, А теперь вот здеся встретил, милая моя. Помнишь, как клялася слезно выйти за меня?! Но теперь оставим прозу, - Белла, ты свинья!
Я теперя не ручаюсь больше за себя. Лучше уж упиться чаем, чем любить тебя, У хозяина в Надыме, ох, чифир хорош... Ну а тут, бля, сердце стынет и свербит до слез.
И, заслышав эти речи, замолчал баян – Кольку хватанул за плечи ушлый уркаган. Здоровенная детина встала на пути, Показав заточку Кольке: «Парень, не бузи!»
За его спиною Гарик Беллу целовал, Пальцем показав на Кольку: «Вышвырнуть!» - сказал. Но так просто кто сдается?! Вспомнив про карман, Колька вытащил волыну и курок нажал.
Только старый дядя Петя, видно, сплоховал – Два патрона по примете – все-таки завал! Гарик с Беллой распластались тут же у стола, И по пуле им на свадьбу Колька разослал.
В кабаке всего два раза рявкнул пистолет, А потом щелчок раздался – все, патронов нет! Перышко сверкнуло в свете лампы расписной, Колька охнул и заметил, как погас огонь...
Вечер жаркий, мозги пудри марево и звон, В кабаке десяты сутки праздничный погром. Белла с Гариком намедни кольцами сошлись – Ох, не зря ходили сплетни, но – перевелись.