Снова зазвонит будильник, Сильно в голову стучит мелодия Проснулся, сел, поел, а пыль и хлам все бродят вокруг Больше, больше хлама, пиджак с петли, петлю на шею, плащ на плечи, Бежать, бежать, бежать, как будто крыса, чуя течь А ведь и правда, заливает наш корабль Нас засыпает и тем меньше нас проснется, чем нас больше засыпает Падаль, спрячется за стенкой текста и картинкой Приступ бегства, а во мне проснулся Декстер, и глаза сверкают Хищным чувством живодера, даже память дала деру в декалитры, килогерцы. Где-то в детстве я был тише, я был проще, не держал в руках пращу, Что карающей рукою отправляет в царство мусора бессонных, не прощу, Беглецов и беспризорных, лезь, но упадешь, болезнь кессонная, Я здесь, я прячусь среди шляп и шлейф воды меня укроет так, чтоб не разглядеть себя, И я стреляю в вас, но раз за разом разбиваю зеркала.
А дождь все поливает, солнце меркнет, Он застилает блеск в глазах, молча сверлящих небо, Подошвы башмаков изрезаны, как стеклом битым, А жизнь сверкает внизу тонко, как лезвие бритвы.
Кто такой я, и кто ты такой? И мой покой пожирает ли не родная кровь? Да что такое кровь, что такое бензин или масло, В глазах душа, я наблюдаю неспеша, но разве в бездну глядеть безопасно? О эта красная помада, эти черные одежды, что ласкают взгляд так нежно, Ховеркар, дорога, бар, ты меня ищешь окулярами совы и рядом кружишь, как Икар, не обольщайся, и тебя настигнет кара, Твой корабль пал, ведь в невесомости не делают причала. Ты тоже думал обо мне, а значит все же мы отсюда, не извне, И смерть найдет тебя хоть в небе, хоть под якорем на дне
3 пары глаз закрылись навсегда, похоже, миру стало чуть темней, А наши кости рассыпаются под весом дней быстрее, Чем те кому в глаза нам позволяется смотреть А чем ты лучше, чем я лучше, хитрый змей, Ты милосердие избрал своим клинком, обернутым рукой, И посмотри, хоть я живой, но шрама глубже нанести не смог бы никакой другой. Дружище Рой.
А дождь все поливает, солнце меркнет, Он застилает блеск в глазах, молча сверлящих небо, Подошвы башмаков изрезаны, как стеклом битым, А жизнь сверкает внизу тонко, как лезвие бритвы.