У парижского спаниеля лик французского короля, не погибшего на эшафоте, а достигшего славы и лени: на бочок паричок рыжеватый, милосердие в каждом движении, а в глазах, голубых и счастливых, отражаются жизнь и земля.
На бульваре Распай, как обычно, господин Доминик у руля. И в его ресторанчике тесном заправляют полдневные тени, Петербургскою ветхой салфеткой прикрывая от пятен колени, Розу красную в лацкан вонзая, скатерть белую с хрустом стеля.
Эту землю с отливом зелёным между нами по горсти деля, Как стараются неутомимо Бог, Природа, Судьба, Провиденье, Короли, спаниели и розы, и питейные все заведения, Сколько мудрости в этом законе! Но и грусти порой... Voila.
Если есть ещё позднее слово, пусть замолвят его обо мне. Я прошу не о вечном блаженстве, о минуте возвышенной пробы, Где уместны, конечно, утраты и отчаянье даже, но чтобы Милосердие в каждом движении и красавица в каждом окне.