Город древний, город длинный, Нет ни негров нет ни финнов, посреди кварталов винных бродит пролетериат, он металл о камень плавит, он секретный город славит, а когда все переплавит, то бухает все подряд.
на проспектах наркохалы, все вдыхают чьи-то травы получают на халяву кайф размером со слона а в ментовских костоломках толпы пьяных и бездомных хоронЯт в местах огромных, тех кто помер за дарма.
здесь купаются в фонтанах, здесь не любят ветеранов, что за нас имели раны, а теперь за нас едят здесь солдаты в самоволках, здесь-то им намылят холку, бегают по барахолкам, чтоб пластинки поменять
паралелшьно всем заводам, существуют здесь народы, что гоняют где угодно, и работать не хотят. паралелшьно загорелым, здесь слоняются без дела, молодые блудодеи и на все с тоской глядят.
отрастив свой хаер могучий, хиппи тут бродили кучей, шлюхи тут ловили случай, шли и танцевали твист, а менты их всех ловили и в холодную садили слышно было аж за милю их художественный свист
жизни нам уже не светит, кто подумал, тот заметит, что фамилии у этих все кончаются на "баум". вместо них в домах культуры, сплошь весомые фигуры, что по всей мануфактуре, учиняют тарарам.
вместо утренней зарядки, плавят здесь метал с оглядкой, а по вечерам украдкой, хэви метал группа крид. но прошло и это время, навалилось снова бремя, и теперь все ногу в стремя, поскакали в стиле рок.
так все жили-поживали, джинсы с дуру пропивали, и с людями не давали, нам прочувствовать момент, когда полночь наступила, что-то где-то там пробило, отовсюду с боку с тыла, появился абстинент.
он купался и в фонтанах, он гулял и в ресторанах, а теперь вот как ни странно, совершенно он не пьет. весь народ поверил слухам, и в тоске погладил ухо, ну а как здесь жить без буха, пусть другой кто пропоет.